†Валькирия†

эдуард асадов баллада о ненависти и любви i метель ревет, как седой исполин, вторые сутки не утихая, ревет, как пятьсот самолетных турбин, и нет ей, проклятой, конца и края! пляшет огромным белым костром, глушит моторы и гасит фары. в замяти снежной аэродром, служебные здания и ангары. в прокуренной комнате тусклый свет, вторые сутки не спит радист. он ловит, он слушает треск и свист, все ждут напряженно: жив или нет? радист кивает: - пока еще да, но боль ему не дает распрямиться. а он еще шутит: "мол, вот беда левая плоскость моя никуда! скорее всего перелом ключицы..." где-то буран, ни огня, ни звезды над местом аварии самолета. лишь снег заметает обломков следы да замерзающего пилота. ищут тракторы день и ночь, да только впустую. до слез обидно. разве найти тут, разве помочь - руки в полуметре от фар не видно? а он понимает, а он и не ждет, лежа в ложбинке, что станет гробом. трактор если даже придет, то все равно в двух шагах пройдет и не заметит его под сугробом. сейчас любая зазря операция. и все-таки жизнь покуда слышна. слышна ведь его портативная рация чудом каким-то, но спасена. встать бы, но боль обжигает бок, теплой крови полон сапог, она, остывая, смерзается в лед, снег набивается в нос и рот. что перебито? понять нельзя. но только не двинуться, не шагнуть! вот и окончен, видать, твой путь! а где-то сынишка, жена, друзья... где-то комната, свет, тепло... не надо об этом! в глазах темнеет... снегом, наверно, на метр замело. тело сонливо деревенеет... а в шлемофоне звучат слова: - алло! ты слышишь? держись, дружище - тупо кружится голова... - алло! мужайся! тебя разыщут!.. мужайся? да что он, пацан или трус?! в каких ведь бывал переделках грозных. - спасибо... вас понял... пока держусь! - а про себя добавляет: "боюсь, что будет все, кажется, слишком поздно..." совсем чугунная голова. кончаются в рации батареи. их хватит еще на час или два. как бревна руки... спина немеет... - алло!- это, кажется, генерал.- держитесь, родной, вас найдут, откопают...- странно: слова звенят, как кристалл, бьются, стучат, как в броню металл, а в мозг остывший почти не влетают... чтоб стать вдруг счастливейшим на земле, как мало, наверное, необходимо: замерзнув вконец, оказаться в тепле, где доброе слово да чай на столе, спирта глоток да затяжка дыма... опять в шлемофоне шуршит тишина. потом сквозь метельное завыванье: - алло! здесь в рубке твоя жена! сейчас ты услышишь ее. вниманье! с минуту гуденье тугой волны, какие-то шорохи, трески, писки, и вдруг далекий голос жены, до боли знакомый, до жути близкий! - не знаю, что делать и что сказать. милый, ты сам ведь отлично знаешь, что, если даже совсем замерзаешь, надо выдержать, устоять! хорошая, светлая, дорогая! ну как объяснить ей в конце концов, что он не нарочно же здесь погибает, что боль даже слабо вздохнуть мешает и правде надо смотреть в лицо. - послушай! синоптики дали ответ: буран окончится через сутки. продержишься? да? - к сожалению, нет... - как нет? да ты не в своем рассудке! увы, все глуше звучат слова. развязка, вот она - как ни тяжко. живет еще только одна голова, а тело - остывшая деревяшка. а голос кричит: - ты слышишь, ты слышишь?! держись! часов через пять рассвет. ведь ты же живешь еще! ты же дышишь?! ну есть ли хоть шанс? - к сожалению, нет... ни звука. молчанье. наверно, плачет. как трудно последний привет послать! и вдруг: - раз так, я должна сказать! - голос резкий, нельзя узнать. странно. что это может значить? - поверь, мне горько тебе говорить. еще вчера я б от страха скрыла. но раз ты сказал, что тебе не дожить, то лучше, чтоб после себя не корить, сказать тебе коротко все, что было. знай же, что я дрянная жена и стою любого худого слова. я вот уже год тебе не верна и вот уже год, как люблю другого! о, как я страдала, встречая пламя твоих горячих восточных глаз. - он молча слушал ее рассказ, слушал, может, последний раз, сухую былинку зажав зубами. - вот так целый год я лгала, скрывала, но это от страха, а не со зла. - скажи мне имя!..- она помолчала, потом, как ударив, имя сказала, лучшего друга его назвала! затем добавила торопливо: - мы улетаем на днях на юг. здесь трудно нам было бы жить счастливо. быть может, все это не так красиво, но он не совсем уж бесчестный друг. он просто не смел бы, не мог, как и я, выдержать, встретясь с твоими глазами. за сына не бойся. он едет с нами. теперь все заново: жизнь и семья. прости. не ко времени эти слова. но больше не будет иного времени. - он слушает молча. горит голова... и словно бы молот стучит по темени... - как жаль, что тебе ничем не поможешь! судьба перепутала все пути. прощай! не сердись и прости, если можешь! за подлость и радость мою прости! полгода прошло или полчаса? наверно, кончились батареи. все дальше, все тише шумы... голоса... лишь сердце стучит все сильней и сильнее! оно грохочет и бьет в виски! оно полыхает огнем и ядом. оно разрывается на куски! что больше в нем: ярости или тоски? взвешивать поздно, да и не надо! обида волной заливает кровь. перед глазами сплошной туман. где дружба на свете и где любовь? их нету! и ветер как эхо вновь: их нету! все подлость и все обман! ему в снегу суждено подыхать, как псу, коченея под стоны вьюги, чтоб два предателя там, на юге, со смехом бутылку открыв на досуге, могли поминки по нем справлять?! они совсем затиранят мальца и будут усердствовать до конца, чтоб вбить ему в голову имя другого и вырвать из памяти имя отца! и все-таки светлая вера дана душонке трехлетнего пацана. сын слушает гул самолетов и ждет. а он замерзает, а он не придет! сердце грохочет, стучит в виски, взведенное, словно курок нагана. от нежности, ярости и тоски оно разрывается на куски. а все-таки рано сдаваться, рано! эх, силы! откуда вас взять, откуда? но тут ведь на карту не жизнь, а честь! чудо? вы скажете, нужно чудо? так пусть же! считайте, что чудо есть! надо любою ценой подняться и всем существом, устремясь вперед, грудью от мерзлой земли оторваться, как самолет, что не хочет сдаваться, а сбитый, снова идет на взлет! боль подступает такая, что кажется, замертво рухнешь назад, ничком! и все-таки он, хрипя, поднимается. чудо, как видите, совершается! впрочем, о чуде потом, потом... швыряет буран ледяную соль, но тело горит, будто жарким летом, сердце колотится в горле где-то, багровая ярость да черная боль! вдали сквозь дикую карусель глаза мальчишки, что верно ждут, они большие, во всю метель, они, как компас, его ведут! - не выйдет! неправда, не пропаду! - он жив. он двигается, ползет! встает, качается на ходу, падает снова и вновь встает... ii к полудню буран захирел и сдал. упал и рассыпался вдруг на части. упал, будто срезанный наповал, выпустив солнце из белой пасти. он сдал, в предчувствии скорой весны, оставив после ночной операции на чахлых кустах клочки седины, как белые флаги капитуляции. идет на бреющем вертолет, ломая безмолвие тишины. шестой разворот, седьмой разворот, он ищет... ищет... и вот, и вот - темная точка средь белизны! скорее! от рева земля тряслась. скорее! ну что там: зверь? человек? точка качнулась, приподнялась и рухнула снова в глубокий снег... все ближе, все ниже... довольно! стоп! ровно и плавно гудят машины. и первой без лесенки прямо в сугроб метнулась женщина из кабины! припала к мужу: - ты жив, ты жив! я знала... все будет так, не иначе!..- и, шею бережно обхватив, что-то шептала, смеясь и плача. дрожа, целовала, как в полусне, замерзшие руки, лицо и губы. а он еле слышно, с трудом, сквозь зубы: - не смей... ты сама же сказала мне.. - молчи! не надо! все бред, все бред! какой же меркой меня ты мерил? как мог ты верить?! а впрочем, нет, какое счастье, что ты поверил! я знала, я знала характер твой! все рушилось, гибло... хоть вой, хоть реви! и нужен был шанс, последний, любой! а ненависть может гореть порой даже сильней любви! и вот, говорю, а сама трясусь, играю какого-то подлеца. и все боюсь, что сейчас сорвусь, что-нибудь выкрикну, разревусь, не выдержав до конца! прости же за горечь, любимый мой! всю жизнь за один, за один твой взгляд, да я, как дура, пойду за тобой, хоть к черту! хоть в пекло! хоть в самый ад! и были такими глаза ее, глаза, что любили и тосковали, таким они светом сейчас сияли, что он посмотрел в них и понял все! и, полузамерзший, полуживой, он стал вдруг счастливейшим на планете. ненависть, как ни сильна порой, не самая сильная вещь на свете!

нету там.. песком я грязью засыпана, сегодня проверяла, и полигончик вдоль дороги то же засыпан. эх.. бао коркой льда покрыто жаль опасно

я или не догнала или чего... на рояле 96 - 98 тенге, 98 - 99 тенге. это новогодний прикол?

а чем театральное не устраивает? тот же центр, или какждый хочет к себе по ближе?

я сегодня как то странно несориентировалась.. по рыскулова ушла куда-то в право, оказалась на одном кольце, потом на другом, потом опять на рыскулова.. я в них запуталась :oops:

чет я только сейчас добралась сюда отметиться... неплохо повалялись в снегу с девченками :oops:

народ, что бы лучше чувствовать дорогу зимой, советую поехать на полигон или любой подходящий участок дороги, и заюзать машину до полного отупения. куда ехать: ташкентская момышулы верхний левый угол (небольшой полигончик) ущелье бао чуть дальше развилки с права (небольшой полигончик) толеби матезалки парковка алма сити (асфальт который периодически покрывается льдом) ps ваши варианты?

там дорога отличная, заедет любая машина. ps есть два места

мангал есть, возможно едем. жду ответа главы семьи.

привет вчера вечером белой импрезе с клубной наклейкой на альфараби в 8 вечера где-то...

привет :'> была удивлена встрече. привет! честно не видела и не слышала... всё хорошо сидела в аське переписывалась. мог бы постучаться поздороваться :mrgreen:

это я и была... а мойка там буквально под боком. если ехать по встречке буквать 20 метров :'> ps кста машину я до сих пор не отмыла.

привет всем новеньким которых не успела разглядеть. грозная танюшка меня с четверга на пинках выгнала ::

виртуальные чувствавђ¦ откуда берутся?вђ¦ в них легко погрузится, но сложно проснутьсявђ¦ так обманчиво все, что не хочется веритьвђ¦ столько нежности, страстивђ¦да все не измеритьвђ¦ сложно вытерпеть всевђ¦одиночества пыткувђ¦ виртуальностью жить без реальной улыбкивђ¦ столько радости, боливђ¦не каждый так сможетвђ¦ благодарна тебевђ¦тут люблю тебявђ¦божевђ¦ как же все надоеловђ¦как хочу я коснутьсявђ¦ хоть увидеть разоквђ¦но пора уж проснутьсявђ¦ мы всего лишь словавђ¦ здесь мы больше не можемвђ¦ только байты летятвђ¦ими душу мы гложимвђ¦ ими мучаем сердцевђ¦ими нервы сжигаемвђ¦ виртуальную дверцу друг для друга срываемвђ¦ виртуально живемвђ¦виртуально уходимвђ¦ в виртуальной сети словно странники бродимвђ¦ так идет день за днемвђ¦мы завязли надолговђ¦ только это не жизнь, а лишь жизни подобно...

я тебя никому не отдам - замерзающий плакал котенок, умудренный не по годам, рыл он снег серебристый под кленом. навсегда я останусь с тобой, я спасу нас обоих от стужи, потому что под этой луной мне никто больше в мире не нужен!!! я сейчас закопаю нас в снег, там тепло, отогреем лапки!!! мимо быстро прошел человек, в зимней куртке и тёплой шапке... а потом все опять расцветет, будет солнце сиять над землёю, и никто никогда не поймет, что пришлось пережить нам с тобою. ты держись, не смотри, что я мал, то что в кровь изодрались ноги, я не выдохся, просто устал, ничего, нам помогут боги! нет, серьезно, я слышал о них, есть такие кошачьи боги. даже ветер в долине стих, слушал сказ малыша у дороги. а котенок копал и копал, вспоминая о солнечном лете, он, безумец, еще не знал, что остался один на свете. рядом с ним, на седом полотне, еще теплое тело лежало, а из глаз, по мохнатой щеке, золотая слезинка бежала. эй, малыш, перестань копать, все-равно ей уже не поможешь, будет лучше тебе поспать, о нее ты погреться сможешь. но безумец не слышит, сопит, он не сдастся теперь холодам и упрямо во мглу твердит, я тебя никому не отдам. время - за полночь, люди спят, находясь в поддельном раю, у котенка глаза блестят, он закончил работу свою, тихо, тихо ступая на снег, лёг туда, где трупик лежал и почти что как человек, он на ушко ей прошептал- спи, любимая, я с тобой, я тебя никому не отдам, там, у клена, под снежной горой, я построил постельку, нам! он туда перенес ее, а потом закопался сам, колыбельную пел мороз, но ее не услышать вам. колыбельная эта для тех, кто любовью всю жизнь живет, забывая о бедах своих, только верность в крови несет, он, влюблённый, в холодном снегу, за любимую жизнь отдал, до последнего мига, в бреду, он за шею ее обнимал.

мне хочется назвать тебя своим за ту любовь, которой я дышала за то, что никогда таким родным таким хорошим словом не назвала мне хочется назвать тебя своим, за бесконечные те дни разлуки за то, что не могу прижать к лицу твои родные, ласковые руки теперь ты стал далеким и чужим и встречи наши скоро позабудешь мне хочется назвать тебя своим за то, что ты им никогда не будешь!

я прогнал тебя кнутом в полдень сквозь кусты, чтоб дождаться здесь вдвоем тихой пустоты. вот - сидим с тобой на мху посреди болот. третий - месяц наверху - искривил свой рот. я, как ты, дитя дубрав, лик мой также стерт. тише вод и ниже трав - захудалый чорт. на дурацком колпаке бубенец разлук. за плечами - вдалеке - сеть речных излук... и сидим мы, дурачки, - нежить, немочь вод. зеленеют колпачки задом наперед. зачумленный сон воды, ржавчина волны... мы - забытые следы чьей-то глубины...

если не знает никто, почему улыбаемся мы, и не знает никто, почему мы рыдаем. если не знает никто, зачем рождаемся мы, и не знает никто, зачем умираем... если мы движемся к бездне, где перестанем быть, если ночь перед нами нема и безгласна... давайте, давайте по крайней мере, любить! быть может, хоть это не будет напрасно... амадо нерво.

мы честно не веруем в бога, откуда берется тревога? друзья, отчего вы скорбите на звонкой планете своей? мы плавно летим по орбите. одни мы над миром владыки, нам зверь подчиняется дикий и травы зеленых полей. верблюды танцуют под нами, погонщики правят слонами и змей усмиряет колдун... м. тарловский, "иронический сад"

будет шоу инвалидов на всю голову на льду?

когоче моя едет кататься не умею

д. андреев мы … лучи люцифера, восставшего в звёздном чертоге, сострадая мирам, ненавидя, любя и кляня; мы … повстанцы вселенной, мы … боги легендарного дня. смутно помнятся конусы древнего, странного мира … угрожающий блеск многогранных лиловых корон, и, как лава, … озёра эфира, наше царство и трон. смутно помнится битва: нависшая тягость молчанья, шорох млечных шелков … галактический шелест знамён, титанический рокот восстанья, низверженье … в закон. о, впервые тогда первозданная ночь ликовала! она взмыла, росла … зачинался невиданный век: нас тяжелая плоть оковала, и пришёл человек. вспомни собственный дух в его царственном, дивном уборе! цепь раба растопи в беспощадном, холодном огне! … так впервые шептал богоборец ранней юностью мне.

привет! а ты где был???? гимна не слышала...

привет в пятницу вечером на виноградова байзакова - zigzagy с которым мы чуть не поздоровались бамперами , зачем же так пугать то?

фотки на сайте только для предварительного ознакомления выкладываются.